ГЕНРИХ ГЕЙНЕ

• Об авторе
• Избранные мысли из произведений Генриха Гейне
• Избранные мысли из книг "Признания", "Мемуары", "Мысли и заметки"
• Избранные мысли из разных источников
• Основные источники

* * *

Генрих Гейне (1797-1856), знаменитый немецкий поэт и публицист, родился в семье обедневшего еврейского купца в Дюссельдорфе на Рейне. Значительное влияние на его умственное и нравственное развитие имела его мать, женщина очень образованная, восторженная последовательница Ж.Ж. Руссо и всех рационалистических учений XVIII века; разработкою же своих поэтических задатков и склонности к умственной работе юный Гейне был главным образом обязан своему дяде по матери, Симону Гельдерну, страстному библиоману, который предоставил в полное распоряжение племянника свою богатую библиотеку, а фантастической романтической обстановкою своего домашнего быта сильно действовал на его воображение. Первоначальное воспитание Гейне получил в местном католическом лицее, где ему была привита любовь к пышности католического богослужения, не покидавшая его всю жизнь. В лицее в нём начали развиваться, несмотря на ранний возраст, семена скептицизма - под влиянием лекций по философии Шалмейера, господства в ту пору в Дюссельдорфе скептического духа XVIII века и религиозного индифферентизма родителей поэта. Очень важное место в истории его умственного развития должно быть отведено и французскому, вследствие господства Наполеона над Германией, влиянию, "тесному общению с подвижными и смелыми элементами французской национальности".

Родители Гейне, мечтавшие видеть сына генералом наполеоновской армии, предназначили его после торжества реакции к купеческой профессии. Но молодой Гейне не подавал соответствующих надежд; и когда Гейне в июле 1816 отправился в Гамбург к дяде-миллионеру, Соломону Гейне, для изучения купеческого дела, он уже сознавал себя поэтом, далёким от торгашеской прозы.

Убедившись, что из Гейне купца не сделаешь, родственники дали ему возможность учиться в университете. С 1819 года - он в Бонне. На развитие романтических склонностей Гейне особенное влияние имел Шлегель. Гейне переводит стихи Байрона, пишет статью о романтизме, участвует в жизни студенческой организации - "Буршеншафт", проникнутой смутно либеральными и националистическими настроениями.

В 1820 году Гейне - в Геттингенском университете, в мещанском городе, где он знакомится с узко ограниченным миром тогдашнего филистерства. Здесь поэт почерпнул материал для своих "Путевых картин". Большое влияние на развитие Гейне оказали годы его пребывания в Берлинском университете, где он слушал лекции Гегеля, посещает литературные салоны.

В конце 1821 года появились в печати отдельной книгой стихотворения, в которых автор заявил себя романтиком, певцом любви и поэтом в народном духе. Они встретили восторженный приём в публике и печати. За ними, в начале 1823 года, последовали трагедии "Альманзор" и "Ратклиф", и сборник лирических стихотворений "Lyrisches Intermezzo", закрепивших его славу. В 1824 году он совершил по Гарцу и Тюрингии путешествие, плодом которого была первая часть "Путевых Картин". Весною 1825 года он получил степень доктора юридических наук. После кратковременного пребывания в Нордернее, давшего поэту богатый материал для будущего цикла стихотворений "Северное море", он переехал в Гамбург, предполагая заняться юридической практикой, но в конечном счёте предпочёл литературную деятельность и весьма быстро укрепил свои позиции как в прозе, так и в поэзии.

В 1826 году выходит первый из четырех томов "Путевых картин" о пешем странствии в горах Гарца "Путешествие по Гарцу". "Путевые картины" приносят Гейне широкую известность, и впредь он зарабатывает на жизнь литературным трудом. В 1827 году Гейне перерабатывает свои стихи и составляет "Книгу песен". Многие стихи этого сборника были положены на музыку Ф.Шубертом, Р.Шуманом, П.Чайковским, Э.Григом и другими композиторами. В 1829 году выходит второй том "Путевых картин", а в 1831 - третий и четвёртый. Материалом для второго и третьего томов служат поездки по Англии и Италии.

В "Путевых картинах" Гейне мало внимания уделяет местному колориту и историческим достопримечательностям. Дорожные впечатления дают ему толчок для размышлений на исторические и литературные темы. Для него описание путешествия - предлог для беспощадной критики общественного строя, удобная форма политической и литературной полемики. В "Путевых картинах" создаётся прозаическая манера Гейне - лирическая гибкая проза, изобилующая афоризмами и каламбурами, передающая тысячи оттенков и настроений и вместе с тем рисующая вещи реалистически. Гейне высмеивает реакционные, узкие, традиционные и вообще все отрицательные черты немецкой общественной жизни и намечает - наряду с резким осмеянием своих прежних националистических настроений - свой новый идеал свободной и гармонической индивидуальности. Эти книги сперва встречали восторженный приём у публики, но потом вызвали бурю негодования и были запрещены в Ганновере, Пруссии, Австрии, Мекленбурге и в большинстве мелких государств. В 1831 году Генрих Гейне уезжает из Германии и навсегда поселяется в Париже.

Из Парижа Гейне регулярно шлёт корреспонденции в газету "Allgemeine Zeitung", но вскоре по настоянию австрийской дипломатии их прекратили там печатать. Тогда Гейне издал все эти корреспонденции отдельной книгой "Французские Дела" и снабдил её таким резким предисловием, которое навсегда уничтожило для него возможность возвращения в отечество.

Из других работ Гейне этого периода выделяются те, в которых он поставил себе целью содействовать взаимному культурному сближению французов и немцев: для французов он писал "К истории религии и философии в Германии" и "Романтическую школу", а для немцев - статьи о французском искусстве, литературе, политическом движении, собранные впоследствии в 4 томах под заглавием "Салон" (1834-1840).

В 1840 году Гейне возобновил в "Allgemeine Zeitung" разносторонние публикации о жизни Парижа, в 1854 вышедшие отдельной книгой под названием "Лютеция". Это были его последние опыты в области журналистики; он начал писать стихи, которые вновь заняли доминирующее положение в его творчестве. Поэма "Атта Тролль" (1842), резко осмеивавшая односторонние крайности тогдашней немецкой политической поэзии; пессимистические "Новые Стихотворения" (1844) и поэма "Зимняя Сказка", в которой с беспощадным остроумием показана господствовавшая тогда в Германии смесь средневекового феодального порядка и "квасного" патриотизма. Она была подвергнута строгому запрещению во всех городах Пруссии, причём начальству всех пограничных городов было предписано арестовать автора, где бы он ни появился.

К тому времени здоровье поэта было сильно подорвано. В 1844 году умер дядя поэта Соломон, помощь которого была основой некоторой финансовой независимости Генриха Гейне. Наследник дяди отказался выплачивать пенсию, которую покойный словесно обязался выдавать поэту во всё продолжение его жизни. Окончилось это тем, что наследник согласился выплачивать пенсию, но при условии, по которому Гейне брал на себя обязательство ничего не печатать о семействе. Следствием этого соглашения было уничтожение мемуаров Гейне, над которыми он работал долго и с большой любовью и в которых он сам видел венец своих творений. К концу своей жизни Гейне снова начал писать мемуары, и мы имеем лишь несколько листков, вдобавок ещё изуродованных после смерти автора одним из его братьев.

Всё это оказало на здоровье поэта самое пагубное действие, открыв собою последний и страшный период его жизни. Старая болезнь пошла вперёд исполинскими шагами; в мае 1848 года, он, полуслепой, полухромой, в последний раз вышел из дому на прогулку, и с тех пор уже до самой смерти остался прикованным к своей "матрацной могиле", как называл он те 12 матрацев, на которых лежал. Ужасные страдания не мешали ему сохранить удивительную мощь духа, необычайную ясность и крепость мышления, выразившуюся в нескольких прозаических произведениях ("Боги в изгнании", "Стихийные духи", "Признания" и др.), а главное - в стихотворениях, составивших циклы "Романсеро", "Лазарь" и "Последние стихотворения", которые сам автор назвал "Жалобою, выходящею как бы из гроба".

Умер Гейне в Париже 17 февраля 1856 года. Он похоронен на Монмартрском кладбище; над могилою жена его поставила памятник, на плите которого вырезаны всего два слова: "henri heine".

Избранные мысли
из произведений Генриха Гейне

• Каждый автор, как бы он ни был велик, желает, чтобы его творенье хвалили. И в Библии, этих мемуарах божьих, сказано совершенно ясно, что создал он человека ради славы своей и хвалы. "Путешествие по Гарцу", 1826
• Мудрость существует в единственном числе и имеет точные границы, а глупостей тысячи и все они беспредельны. "Идеи. Книга Le Grand", 1827
• У римлян ни за что не хватило бы времени на завоевание мира, если бы им пришлось сперва изучать латынь. "Идеи. Книга Le Grand", 1827
• Как обезьяна тем смешнее, чем вернее подражает человеку, так и дураки тем смешнее, чем больше притворяются умными. "Идеи. Книга Le Grand", 1827
• Когда человек хочет застрелиться, у него всегда достаточно для того оснований, но сознаёт ли он сам эти основания - вот в чём вопрос. До последнего мгновения разыгрываем мы сами с собой комедию. Мы маскируем даже своё страдание и, умирая от сердечной раны, жалуемся на зубную боль. "Идеи. Книга Le Grand", 1827
• Когда уходят герои, на арену выходят клоуны. "Идеи. Книга Le Grand", 1827
• Глупец тот, кто пытается прикрыть собственное ничтожество заслугами своих предков. "Северное море", 1827
• Каждая эпоха, приобретая новые идеи, приобретает и новые глаза и видит в старинных созданиях человеческого духа много нового. "Северное море", 1827
• В сущности, всё равно, за что умереть, только бы умереть за что-нибудь дорогое, и такая кончина, исполненная тепла и веры, лучше, чем холодная жизнь без веры. "Путешествие от Мюнхена до Генуи", 1828
• Каждый отдельный человек - целый мир, рождающийся и умирающий вместе с ним, под каждым надгробным камнем лежит всемирная история. "Путешествие от Мюнхена до Генуи", 1828
• Как ни ужасна война, всё же она обнаруживает духовное величие человека, бросающего вызов своему сильнейшему врагу - смерти. "Путешествие от Мюнхена до Генуи", 1828
• Если мы отдаём некоторое предпочтение Гёте перед Шиллером, то лишь благодаря тому незначительному обстоятельству, что Гёте, ежели бы ему в его творениях потребовалось подробно изобразить такого поэта, был способен сочинить всего Фридриха Шиллера, со всеми его Разбойниками, Пикколомини, Луизами, Мариями и Девами. "Немецкая литература В. Менцеля", 1828
• Мир расколот надвое. Так как сердце поэта есть центр мира, то и оно растерзано надвое. Кто хвалится, что сердце его осталось целым, тот признается только в том, что у него прозаичное, далёкое от мира, глухое закоулочное сердце. Луккские воды", 1829
• Позднейшие произведения истинного поэта вовсе не значительнее его первых. Женщина не рождает всё более совершенных детей. "Луккские воды", 1829
• Только сродственная нам скорбь вызывает у нас слезу, и каждый, в сущности, всегда плачет лишь о себе. "Луккские воды", 1829
• Благо свободы печати состоит именно в том, что она лишает смелую речь демагогов очарования новизны, нейтрализует страстное слово столь же страстным противоречием и в зародыше убивает ложные слухи. "Вступление к статье "Кальдорф..."", 1831
• Перо гения всегда захватывает шире, всегда досягает гораздо дальше, чем предполагает рука. "Введение к "Дон-Кихоту"", 1837
• Удастся или нет революция - люди с великой душой всегда будут её жертвами. "О доносчике", 1837
• У женщин не бывает второй любви. Их природа слишком нежна, чтобы дважды перенести это страшное потрясение чувств. "Девушки и женщины Шекспира", 1838
• Вся история человечества - замаскированное повторение одних и тех же характеров и событий, органический круговорот, вечно начинающийся снова, и тот, кто это понял, уже не возмущается злом и не слишком радуется добру. "Девушки и женщины Шекспира", 1838
• Любовь! Это самая возвышенная и победоносная из всех страстей. Но её всепокоряющая сила заключается в безграничном великодушии, в почти сверхчувственном бескорыстии, в самоотверженном презрении к жизни. Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра... Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомрачённый. Она ничего не хочет беречь для будущего, она пренебрегает подогретыми остатками прошлого... "Девушки и женщины Шекспира", 1838
• Если страсть овладевает нами во второй раз в жизни, - у нас, к сожалению, нет уже прежней веры в её бессмертие. В первый раз нам думается, что нашу страсть в силах оборвать только трагическая смерть, но когда приходит вторая любовь, в наше сознание закрадывается мысль о том, что самые наши неистовые и прекрасные чувства сменятся со временем успокоенным равнодушием, и мы когда-нибудь бросим безразличный взгляд на те самые глаза, которые сегодня заставляют нас дрожать от восторга... "Девушки и женщины Шекспира", 1838
• Портрет автора, предшествующий его сочинениям, невольно вызывает в моей памяти Геную, где перед домом сумасшедших выставлена статуя его основателя. "Швабское зеркало", 1839
• В теории современная религия разбита наголову, в идее она убита, но она ещё продолжает жить механической жизнью, как муха, у которой отрезали голову и которая, как бы не замечая этого, всё ещё продолжает бойко кружиться и летать. "Письма о Германии", 1843
• У женщин один лишь способ сделать нас счастливыми, и тридцать тысяч способов сделать нас несчастными. "Флорентийские ночи", 1846
• Люди не только носители идеи, - часто сама идея их уносит против их воли, как невольных всадников, без седла, без узды. "Предисловие к книге А. Вейля", 1847
• Автор привыкает в конце концов к своей публике, точно она разумное существо. "Послесловие к "Романсеро"", 1851

* * *

• Остроумие само по себе ничего не стоит. Только тогда остроумие терпимо, когда оно покоится на серьёзном основании. Обычное остроумие есть лишь щекотание ума, охотничья собака, бегущая за собственной тенью, обезьяна в красной куртке, глазеющая на себя между двух зеркал, ублюдок, зачатый безумием и разумом при беглой встрече на улице. (Из письма Мозесу Мозеру)
• Самые трусливые рекруты, собравшись вместе в строю, до известной степени мужественны, но истинное мужество обнаруживает тот, кто стоит один. (Из письма Варнгагену)

* * *

Избранные мысли
из книг "Признания", "Мемуары" "Мысли и заметки"

• Ненависть женщины - та же любовь, не совсем только удавшаяся. "Признания", 1854
• Женщины всегда пишут за какого-нибудь мужчину, или против какого-нибудь мужчины, или, вернее, по поводу его. "Признания", 1854
• Да, женщины опасны, но самые опасные из них те, которые обладают более духовными, чем телесными качествами: хорошенькие привыкли ко всяким любезностям, а умные сами напрашиваются на любовь мужчины и разными льстивыми приманками набирают себе целую толпу приверженцев. "Признания", 1854
• Доброта лучше красоты. "Признания", 1854
• Евреи несли Библию сквозь века как своё переносное отечество. "Признание", 1854
• В любви, как и в римско-католической религии, существует предварительное чистилище, в котором, прежде чем попасть в подлинный вечный ад, привыкаешь к тому, что тебя поджаривают. "Мемуары"
• Если бы обезьяны могли говорить, то, вероятно, стали бы утверждать, что люди - только выродившиеся обезьяны, что человечество - испорченный обезьяний род. Мемуары
• Принцип гомеопатии, по которому от женщины излечивают нас женщины, может быть, самый доказанный опытом. "Мемуары"
• Римским грабителям обязаны мы хвалёным римским правом, которое находится в самом резком противоречии с религией, нравственностью, с человеческим чувством и с рассудком. "Мемуары"
• Самое действенное противоядие от женщин - это женщины; правда, это означает изгонять Сатану Вельзевулом, и к тому же такое лекарство часто пагубнее самой болезни. "Мемуары"
• Тот, кто хочет влиять на толпу, нуждается в шарлатанской приправе. Даже сам Господь Бог, издавая свои заповеди на горе Синай, не упустил случая основательно посверкать молниями и погромыхать, Господь знал свою публику. "Мемуары"

* * *

• Да, врагам должно прощать, но не прежде, чем их повесят. "Мысли и заметки"
• Бог простит мне глупости, которые я наговорил про Него, как я прощаю моим противникам те глупости, которые они писали на мой счёт, хотя духовно они стояли настолько же ниже меня, насколько я ниже Тебя, о, Господи! "Мысли и заметки"
• Земля - большой утёс, на котором приковано и терзается коршуном сомненья человечество, которое и есть истинный Прометей. Оно похитило свет, и теперь переносить за это мучительные пытки. "Мысли и заметки"
• Мысль есть невидимая натура, натура есть видимая мысль. "Мысли и заметки"
• Посредством полемики вырабатывается догмат. "Мысли и заметки"
• Глупцы думают, что для того, чтобы завоевать Капитолий, нужно сперва напасть на гусей. "Мысли и заметки"
• Старики умирают раньше, чем следовало, когда за их лечение принимались энергичные врачи. "Мысли и заметки"
• Высшую степень трагизма содержит трагедия, вызывающая у людей смех. "Мысли и заметки"
• Будьте или вполне толерантны, или лишены всякой терпимости, идите или добрым путём, или злым; а стоять в нерешительности на перекрёстке нескольких дорог - на это вы слишком слабы. На такое дело и у Геркулеса не хватило бы силы. "Мысли и заметки"
• Как люди науки старались в средневеково-христианском периоде открывать научные истины из Библии, так теперь люди религии стремятся открывать богословские истины в науке - в истории, философии, физике. "Мысли и заметки"
• Совершенство мира всегда находится в соответствии с совершенством созерцающего его духа. Добрый находит на земле рай для себя, злой уже здесь вкушает свой ад. "Мысли и заметки"
• Наши нравственные понятия отнюдь не носятся в воздухе: облагорожение человека, справедливость, бессмертие - всё это имеет своё реальное основание в природе. Всё, что мы в идее признаём священным, действительно существует, не призрак. "Мысли и заметки"
• Великие святые, в настоящее время невозможны, ибо филантропия сейчас же засадила бы их в дом умалишённых. "Мысли и заметки"
• Всякая книга должна иметь свой естественный рост, как дитя. Всё наскоро, в течение нескольких недель, написанные книги возбуждают во мне некоторое предубеждение против автора. Порядочная женщина не производит ребёнка на свет до истечения девятого месяца. "Мысли и заметки"
• У писателя в то время, когда он создаёт своё произведение, на душе так, как будто он, согласно учению о переселении души, вёл раньше жизнь под различными образами; его вдохновение имеет все свойства воспоминания. "Мысли и заметки"
• В искусстве форма составляете всё, содержание - ничего. Штауб берёт за фрак, сшитый из собственного сукна, столько же, сколько за фрак, сшитый из сукна заказчика: он говорит, что требует плату только за фасон, а сукно отдаёт даром. "Мысли и заметки"
• Гёте носить в своём духе отпечаток природы и, получая напоминание от этой последней, рождает этот отпечаток; талант подражает природе, творит аналитически. "Мысли и заметки"
• Дагерротип служит опровержением мнения, что искусство есть подражание природе: здесь сама природа представляет доказательство того, как мало она понимает в искусстве, каким жалким получается всё у неё, когда она начинает заниматься искусством. "Мысли и заметки"
• Превозносят того драматического писателя, который умеет извлекать у публики слёзы. Этою способностью обладает и самая жалкая луковица; с нею разделяет он свою славу. "Мысли и заметки"
• Разного рода черви так изгрызают плод дерева познания, что делают его неприятным для нашего вкуса. "Мысли и заметки"
• Мы искали физическую Индию - и нашли Америку; теперь мы ищем духовную Индию - что же мы найдём? "Мысли и заметки"
• "Рамаяны", "Магабараты" и подобные им исполинские остатки суть кости духовных мамонтов, уцелевших на Гималаях. "Мысли и заметки"
• Переводчик должен быть духовно одарённым человеком, ибо он должен увидеть в книге самое значительное и самое лучшее и воспроизвести это. "Мысли и заметки"
• При переводе букву подлинника, телесный смысл может передать каждый, выучивший грамматику и запасшийся лексиконом. Но не всякому дано переводить дух. "Мысли и заметки"
• Во время романтиков цветок нравился только своим благоуханием; в наше время мы любим в нём зарождающийся плод. "Мысли и заметки"
• Одновременно с установлением действительного господства демократии должна окончить своё существование всякая поэзия. Переходом к этому концу служить тенденциозная поэзия. "Мысли и заметки"
• Демократия злобствует на всех, воспевающих любовь... К чему воспевать розу, аристократ? Воспевай демократически картофель, кормящий народ! "Мысли и заметки"
• Савиньи римлянин? Нет, он лакей римского духа. "Мысли и заметки"
• Этих людей надо бить палками при жизни, потому что после смерти их уже нельзя наказывать, нельзя срамить, позорить, клеймить их имя - по той причине, что они не оставляют после себя никакого имени. "Мысли и заметки"
• Красивые рифмы нередко служат костылями хромым мыслям. "Мысли и заметки"
• ...критик, рассматривающий маленьких писателей в увеличительное стекло, а больших - в уменьшительное. "Мысли и заметки"
• Он критик не для больших, а для маленьких писателей. Киты не имеют места под его лупой, но зато вы найдёте там не одну интересную блоху. "Мысли и заметки"
• Он консерватор, и в то же время прогрессист. Одною рукой он поддерживает старое здание, для того, чтобы оно не рухнуло людям на голову, другой чертит план для нового, более обширного общественного здания будущности. "Мысли и заметки"
• Как Гомер не создал своей "Илиады" один, так и Шекспир не один писал свои трагедии; он давал только дух, оживлявший предварительные работы. "Мысли и заметки"
• Общество всегда республика: отдельные личности постоянно стремятся выдвинуться вперёд, и масса осаживает их. "Мысли и заметки"
• Люди, ничем не примечательные, конечно, правы, проповедуя скромность. Им так легко практиковать эту добродетель, им не приходится для этого преодолевать себя. "Мысли и заметки"
• Нужно знать всю Германию, знание только одной части её опасно. Это история дерева, листья и плоды которого составляют взаимное противоядие. "Мысли и заметки"
• Лютер потряс Германию - но Франциск Дрек снова успокоил её: он дал нам картофель. "Мысли и заметки"
• Лакеи, временно находящиеся без места, от этого не становятся свободными людьми: лакейство у них в душе. "Мысли и заметки"
• Собака, на которую надевают намордник, лает своим задом. Окольный образ мыслей проявляется ещё зловоннее - посредством фальши в выражении. "Мысли и заметки"
• Политические флюгеры. Они призывают бури и полагаются на свою подвижность; они забывают, что в этой подвижности не окажется для них никакого прока, когда ураган опрокинет башню, на которой они стоят. "Мысли и заметки"
• Молодой свинопас хочет в качестве богатого человека объезжать своё стадо верхом... Наши банкиры уселись на высоких лошадей и всё ещё продолжают заниматься своим старым грязным ремеслом. "Мысли и заметки"
• Парижский народ освободил мир и не взял за это ни гроша на водку. "Мысли и заметки"
• В пользу высоких качеств республики можно было бы привести то самое доказательство, которое Боккаччо приводит в пользу религии: она держится вопреки своим чиновникам. "Мысли и заметки"
• Тайная ненависть высших республиканских чиновников к республике похожа на тайную ненависть знатных римлян, которые в качестве епископов и прелатов должны были продолжать исполнение своей прежней власти. "Мысли и заметки"
• Где прекращается женщина, там начинается скверный мужчина. "Мысли и заметки"
• Женщины управляют миром, хотя история записывает только мужские имена. "Мысли и заметки"
• В молодости любовь бурнее, чем в позднейших летах, но не так сильна, не так всемогуща, да и менее прочна. "Мысли и заметки"
• Магометане утверждают, что женщина не попадёт в рай; Магомет исключил её оттуда. Не думал ли он, что рай перестанет быть раем, если каждый человек снова найдёт там свою жену? "Мысли и заметки"
• Каждый, вступающий в брак, похож на дожа, женящегося на Адриатическом море: он не знает, что там есть - сокровища, жемчуг, чудовища, неведомые бури? "Мысли и заметки"
• Мудрецы изобретают новые мысли, а глупцы распространяют их. "Мысли и заметки"
• Развалины мы можем понять только тогда, когда сами обратимся в развалины. "Мысли и заметки"
• Бывают люди, полагающие, что они отлично знают птицу, если видели яйцо, из которого она вылупилась. "Мысли и заметки"
• Как умные люди часто бывают очень глупы, так дураки подчас отличаются сообразительностью. "Мысли и заметки"
• Когда порок проявляется в грандиозной форме, он менее возмутителен. "Мысли и заметки"
• Обезьяны смотрят на людей, как на извращенье обезьяньей породы, подобно тому, как голландцы называют немецкий язык испорченным голландским. "Мысли и заметки"
• Была ли она добродетельна, я не знаю, но она всегда отличалась безобразием, а уродливость у женщины - добрая половина пути к добродетели. "Мысли и заметки"
• Надежда - прекрасная дева с детским личиком, но увядшими грудями... "Мысли и заметки"
• Дама, которая уже начала быть немолодой. "Мысли и заметки"
• Дальше всего он пошёл в невежестве. "Мысли и заметки"
• Прекрасно причёсанные, завитые мысли. "Мысли и заметки"

ИЗ РАЗНЫХ ИСТОЧНИКОВ

• Александр Дюма крадёт у прошлого, обогащая настоящее. В искусстве нет шестой заповеди.
• Брак - это море, для которого компас ещё не изобретён.
• Быть может, поэзия есть болезнь человека, как жемчуг есть, собственно, болезненный нарост, которым страдает бедный моллюск?
• В литературе, как в диких лесах Северной Америки, сыновья убивают отцов, когда те становятся стары и слабы.
• В произведениях некоторых модных писателей мы находим сыскные приметы природы, но никак не её описание.
• В созданиях всех великих поэтов, в сущности, нет второстепенных персонажей, каждое действующее лицо есть на своём месте главный герой.
• В тёмные времена народами лучше всего руководили с помощью религии, ведь в полной темноте слепой является лучшим проводником.
• Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, морали и патриотизма.
• Всё, что красиво и хорошо на свете, - всё это плохо кончается.
• Где сжигают книги, там рано или поздно начнут сжигать людей.
• Если слово живо, его могут носить карлики; если оно мертво, оно не будет стоять, хотя бы великаны его поддерживали.
• Жизнь - болезнь, мир - больница, смерть - врач.
• Искусство жизни является гармонией между поступками и нашим образом мысли.
• Люди думают, что наши дела и поступки - плод свободного выбора, из запаса новых идей мы выхватываем такую, которую мы хотим отстаивать словом и делом. Нет, не мы хватаем идею, идея хватает и порабощает нас и бичами гонит на арену, чтобы мы, как невольники-гладиаторы, сражались за неё. Так бывает со всяким истинным трибуном или апостолом.
• Можно состариться и не узнать, что любишь отечество, но для этого нужно в нём остаться.
• Мудрые люди обдумывают свои мысли, глупые - провозглашают их.
• Не быть подчинённым никакому закону - значит быть лишённым самой спасительной защиты, ибо законы должны нас защищать не только от других, но и от себя самих.
• Незанятый делом человек никогда не может наслаждаться полным счастьем. На лице бездельника вы всегда найдёте отпечаток недовольства и апатиии.
• Нравственность - это разум сердца.
• Отечество раба там, где его палка.
• Поэт, этот творец в малом, подобен Господу Богу и в том, что своих героев он творит по образу своему и подобию.
• Прелесть весны познаётся зимою. За печкой поются лучшие майские песни.
• Прошлое - родина души человека. Иногда нами овладевает тоска по чувствам, которые мы некогда испытывали. Даже тоска по былой скорби.
• С того момента как религия начинает искать помощи у философии, её гибель становится неотвратимой. Религия, как всякий абсолютизм, не должна оправдываться.
• Случайный визит в дом умалишённых показывает, что вера ничего не доказывает.
• Только у гения есть для новой мысли и новое слово.
• Умный всё замечает. Глупец обо всём делает замечание.
• Чтобы писать совершенную прозу, надо быть также большим мастером метрических форм.
• Юмор, как плющ, вьётся вокруг дерева. Без ствола он никуда не годен.
• Юность бескорыстна в помыслах и чувствах своих, поэтому она наиболее глубоко понимает и чувствует правду.
• Ах! Это было так давно! Я был тогда молод и глуп. Теперь я стар и глуп.
• Бог простит меня, это его ремесло.

ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

• Гейне Г. Собрание сочинений в 6 томах. М., 1983
• Гейне Г., ПСС, Т.12. – С.-Петербург: изд. т-ва М.О. Вольфъ, 1900.
• Гейне Г. Полн. собр. соч.: В 6-ти т. СПб., 1904