ШОПЕНГАУЭР, Артур (1788-1860). Немецкий философ.
В Антологии - 381 изречение этого автора

• 9/10 нашего счастья основано на здоровье. И величайшая глупость жертвовать своим здоровьем ради чего бы то ни было: богатства, карьеры, славы, не говоря уже о чувственных и мимолетных наслаждениях.
• А что даёт большинству людей свободный досуг? Скуку и томление, коль скоро не представляется чувственных наслаждений и дурачеств, чтобы его наполнить.
• Авторитет является единственной действующей силой: никто не хочет, в сознании собственного бессилия, прибегать к суждениям, а каждый дожидается суждения со стороны более умного. Но вместо последнего является более бесстыдный и внушает ближнему своё суждение, а затем по его стопам идёт уже всё стадо.
• Академии и кафедры философии служат вывеской, внешней личиной мудрости; но она здесь большей частью отсутствует. Колокольный трезвон, священнические облачения, благочестивые лица и всяческое ханжество - тоже лишь вывеска, неудачная пародия набожности. Почти всё на деле оказывается пустым орехом; зерно редко само по себе и ещё реже находится в скорлупе.
• Академии ставят своей целью разыскание фактических, частных истин; этой цели и соответствуют соединённые усилия многих. Наоборот, разыскание общих истин - дело единичных и редких людей.
• Базисом нашего существа, а следовательно и нашего счастья служит животная сторона нашей природы. Поэтому для благоденствия существеннее всего здоровье, а после него средства к жизни, могущие избавить нас от забот.
• Беда всех филистеров в том, что ничто идеальное не может развлечь их, и, для того чтобы избежать скуки, они нуждаются в реальном. Но всё реальное скоро иссякает - утомляет, вместо того чтобы развлекать, тогда как мир идеального неистощим и безгрешен.
• Безусловно основательное понимание вещей и их отношений бывает у нас лишь в том случае, если мы способны представить их себе сплошь в отчётливых воззрениях, без помощи слов.
• Бесчисленные произведения продажных, непризванных художников затрудняют истинному таланту приобретение известности, ибо продажные художники изощрены в таких средствах и интригах, к которым талантливый человек не приспособлен.
• Благодаря иллюзии любви индивидууму кажется его личным благом то, что на самом деле составляет благо только для рода.
• Болезнь, это - лекарство природы, которое успокаивает замешательства в организме.
• Большинство так называемых благ - лишь пустая внешность, вывеска, символ, декорации радости. Самой же радости обыкновенно нет при этом. Она одна не участвует в празднике.
• Большинство учёных, для того чтобы иметь мысли, должны их вычитывать, подобно тому, как неодушевлённые тела получают движение только извне.
• Бороться с нуждою, заботами или с запретными желаниями - это хорошее занятие для тех людей, которые, если освободить их от всего этого, боролись бы со скукой и через то впадали бы в дурные поступки, а не для тех, один час жизни которых, хорошо использованный, приносит плоды столетиям.
• Брак - это союз сердец, а не умов. Он заключается не ради остроумных собеседований, а для рождения детей. Когда женщина утверждает, что она влюбилась в ум мужчины, то это суетная или смешная выдумка или же аномалия выродившегося существа.
• Браки по любви обыкновенно бывают несчастливы, ибо в них настоящее поколение приносится в жертву для блага поколений грядущих.
• Будем откровенны: как бы тесно ни связывали людей дружба, любовь и брак, вполне искренно человек желает добра лишь самому себе, да разве ещё своим детям.
• Будь любезен с людьми: из ложного дружелюбия может возникнуть истинное.
• Быть великим и быть вынужденным жить среди жалкого сброда - это синонимы; это только два выражения одной и той же вещи.
• Быть записанными и напечатанными заслуживают только те мысли, которые способен мыслить лишь талантливый человек и то лишь в исключительные моменты. Ибо только они и есть те мысли, которые человечество могло развить из себя только один раз и которые поэтому заслуживают, чтобы их удержали и сохранили.
• В годы физического роста, когда с каждым днём растут и наши умственные силы и знания, мы привыкаем пренебрежительно, сверху вниз смотреть на вчерашний день. Привычка эта вкореняется и остаётся даже тогда, когда началась убыль духовных сил.
• В молодости преобладает созерцание, в старости - размышление; первая - период поэзии, вторая - философии.
• В нас есть нечто поумнее головы. В важных вопросах мы действуем не столько по ясному сознанию, сколько по внутреннему импульсу, даже инстинкту, коренящемуся в последних глубинах нашего "Я". И лишь позже подгоняем наш образ действий к ясным, хотя и неглубоким приобретённым понятиям.
• В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле, своё внутреннее содержание.
• В отношении жизненной силы мы до тридцати шести лет подобны тем, кто живёт рентой: что утрачено сегодня - будет завтра же пополнено. Но после этого года мы уподобляемся рантье, начинающему затрачивать свой капитал.
• В первой половине жизни человеком владеет жажда счастья, характерная черта второй половины - боязнь несчастья. К этой поре в нас вырастает ясное сознание, что всякое счастье - призрачно, а страдание - реально.
• В путешествиях и в чтении нас огорчает, что в памяти мы удерживаем едва ли одну тысячную долю увиденного и услышанного; но утешительно в обоих случаях, что прежде чем забыться как увиденное, так и прочитанное производит своё впечатление на дух и этим образует его и делается, собственно, его питанием, в то время как то, что только удержано в памяти, лишь начиняет дух и раздувает его, наполняя его пустоту вечно чуждым для него материалом.
• В силу тысячи случайностей возникают всевозможные отклонения от нормы человеческого облика, и тем не менее истинный тип последнего беспрестанно возобновляется - этим мы обязаны чувству красоты, которое всегда предшествует половому инстинкту.
• В смерти эгоизм, вследствие уничтожения личности человека, подвергается полнейшему расстройству и раздроблению. Смерть представляет поучение, которое даётся эгоизму ходом естества.
• В старости скука сопутствует лишь тем, кто не знал иных наслаждений, кроме чувственных и общественных, кто не обогащал свой дух и оставил неразвитыми его силы.
• В старости человек лучше умеет предотвращать несчастья, а в молодости лучше переносить их.
• В то время, как сословие и богатство всегда могут рассчитывать на уважение общества, - духовные достоинства не могут и надеяться на это; в лучшем случае их игнорируют, обычно же на них смотрят как на своего рода нахальство или как на нечто, приобретённое недозволенным путем, чем обладатель к тому же дерзает гордиться. За это каждый желает его как-нибудь унизить и ждёт только удобного случая.
• В христианстве брак - это только компромисс с греховной природой человека.
• Вежливость - это благоразумие. Делать себе, пренебрегая вежливостью, бесполезным и самодурным образом врагов - это такое же безумие, как поджечь собственный дом. Вежливость - подобно жетонам в игре - заведомо фальшивая монета; скупиться на неё - значит выказать свою глупость, щедро раздавать её - вполне разумно.
• Вежливость - это молчаливое соглашение игнорировать и не подчёркивать друг в друге моральную и умственную нищету, благодаря чему эти свойства к обоюдной выгоде несколько стушёвываются.
• Вежливость - это фиговый листок эгоизма.
• Вернейшее средство не быть очень несчастным - не требовать большого счастья. Весьма несчастным стать очень легко; стать же вполне счастливым не только трудно, но и невозможно.
• Вмешиваться в философские споры моего времени мне так же не приходит в голову, как не приходит в голову спуститься на улицу к дерущейся черни и принять участие в общей свалке.
• Во всех делах этого мира каждая помощь, каждая польза и каждое преимущество неминуемо связаны с новым вредом.
• Воздерживаться и сдерживаться - таково правило, без соблюдения которого ни богатство, ни власть не помешают нам чувствовать себя несчастными.
• Возникающие из половой похоти пристрастия совершенно подобны блуждающим огонькам: они так же обманывают и так же заводят нас в болото, а сами исчезают.
• Восклицать с энтузиазмом: "честь выше жизни" - значит, в сущности, утверждать: "наша жизнь и довольство - ничто; суть в том, что думают о нас другие".
• Вполне самим собою человек может быть лишь пока он один. Поэтому не любить уединения, значит, не любить свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным.
• Вполне удовлетворяет нас художественное произведение только в том случае, если оно оставляет в нашей душе такое впечатление, которого мы, сколько о нём ни думать, не можем целиком довести до отчётливости понятия.
• Все дела рук человеческих способствуют поддержанию или облегчению нашей жизни; не такова цель гениальных творений, - только они одни существуют ради самих себя, и в этом смысле в них надо видеть свет или чистую прибыль бытия. Бесполезность - вот один из характерных признаков гениальных творений.
• Все идеи с величайшей напряжённостью стремятся принять форму явления, жадно набрасываясь для этого на материю.
• Всё прекрасно лишь до тех пор, пока оно не коснётся нас лично.
• Все радости - призрачны, и горевать о том, что они упущены, - мелочно и даже смешно.
• Все человеческие привязанности причиняют несравненно более горя, чем радости.
• Всё, о чём повествует история, это, в сущности, только тяжёлый долгий и смутный кошмар человечества.
• Вследствие высокого положения гениальных умов, светозарное сияние требует иногда целого ряда лет, чтобы дойти до обитателей земли.
• Всякая ложь и абсурд разоблачаются обычно потому, что в момент апогея в них обнаруживается внутреннее противоречие.
• Всякий раз, как умирает человек, погибает некий мир, который он носит в своей голове; чем интеллигентней голова, тем этот мир отчётливее, яснее, значительнее, обширнее, тем ужаснее его гибель.
• Всякого рода умственное превосходство - очень сильный обособляющий фактор; оно оскорбительно, его ненавидят, а в качестве оправдания выдумывают у его обладателя всякого рода недостатки.
• Всякое злое дело служит порукой бесчисленного множества других, когда обстоятельства дадут к тому повод.
• Всякое общение с другими, всякий разговор возможен только при условии взаимного ограничения, взаимного самоотвержения. Поэтому во всякий разговор необходимо вступать только со смирением.
• Всякое человеческое совершенство родственно какому-нибудь недостатку. И мы часто впадаем в заблуждение относительно людей, смешивая недостатки с родственными им совершенствами. Оттого нам иногда осторожный кажется трусом, бережливый - скупым или же расточитель - щедрым, грубость - прямотою и откровенностью, наглость - благородною самоуверенностью...
• Вы жалуетесь на бег времени? Оно не текло бы так неудержимо, если бы хоть что-нибудь, из находящегося в нём, было достойно остановки.
• Высшее напряжение духовных сил бывает, без сомнения, в молодости, затем оно убывает, слабеет. Но убыль эта в последующие годы возмещается иными духовными данными. Человек приобретает богатый опыт и знание; он начинает понимать взаимодействие явлений и уясняет их связь между собою. Познания, которые в юности имели пробелы и были отрывочны, становятся основательно продуманными и жизнь обозревается во всей её полноте.
• Газеты - это секундные стрелки истории. Они редко ходят верно.
• Гениальному человеку мир не может дать ничего лучшего, подарить ничего более благородного, чем он сам: и мир даёт это, если делает возможным для гения пользоваться своими силами и своим временем независимо и неограниченно.
• Гениальные люди не расположены к математике, их отталкивают её логические приёмы, простые цепи умозаключений, закрывающие путь к подлинному разумению.
• Гении среди других голов то же, что карбункул между драгоценными каменьями: он сияет собственным светом, тогда как другие только отражают падающий на них свет.
• Гений - это сила объективного созерцания.
• Главное препятствие к прогрессу человеческого рода то, что люди прислушиваются не к тем, кто говорит наиболее разумно, а к тем, кто говорит наиболее громко.
• Главный источник всех зол, постигающих человека, это сам человек. Наш мир представляет собой ад, в котором один человек должен быть дьяволом для другого.
• Глубокая старость есть такое состояние, в котором говорится: "Сегодня скверно, а с каждым днём будет ещё хуже".
• Глупец гоняется за наслаждениями и находит разочарования; мудрец же только избегает горя. Если ему и это не удалось, значит виноват не он, а судьба.
• Головы некоторых просвещённых, но непроницательных людей напоминают банк, ассигнации которого в десять раз превышают наличный фонд.
• Гордость есть уже готовое убеждение самого субъекта в высокой своей ценности, тогда как тщеславие есть желание вызвать это убеждение в других, с тайной надеждой усвоить его впоследствии самому.
• Государство - не что иное, как намордник для усмирения плотоядного животного, называющегося человеком, и для придания ему отчасти травоядного характера.
• Государство - не что иное, как намордник для усмирения плотоядного животного, называющегося человеком, и для придания ему отчасти травоядного характера.
• Дикари друг друга едят, культурные люди - обманывают.
• Дилетанты, дилетанты! Так унизительно называются те, которые предаются какой-либо науке или искусству из удовольствия или любви к ним, - теми, которые занимаются тем же самым ради выгод.
• Для большинства учёных их наука - не цель, а средство учить других, голова их уподобляется желудку, который выбрасывает пищу, не переваривая. Оттого-то их поучения мало полезны. Питать других можно только молоком, выделяющимся из собственной крови.
• Для каждого человека желание искать общества или избегать людей зависит от того, чего он больше боится - скуки или раздражения.
• Для практической жизни гений так же пригоден, как телескоп в театре.
• Для философа, как и для поэта, мораль не должна стоять выше истины.
• До тех пор, пока истина ещё не явилась, заблуждение может вести свою игру. Но скорее совы и летучие мыши спугнут солнце, чем познанная истина, выраженная с полной ясностью, снова подвергнется изгнанию. В этом и заключается сила истины: её победа трудна и мучительна, но, однажды одержанная, она уже не может быть отторгнута.
• Добродетель ожидает своей награды в том мире, ум надеется на неё в этом; гений не ждёт её ни там ни здесь: он сам своя собственная награда.
• Доказательства не могут быть фундаментом философии, так как они из известных принципов выводят неизвестные; для философии же всё одинаково неизвестно, чуждо и составляет проблему.
• Достоянием человечества сделалось только то, что мудрейшие умы отвоевали у заблуждения.
• Дурные головы дурны не только потому, что они судят вкривь и вкось, а потому главным образом, что всё их мышление неотчётливо и напоминает собой скверную зрительную трубу, в которых всё рисуется в смутных и туманных очертаниях.
• Дух по своей природе - господин, а не батрак: ему удаётся только то, что он делает сам и по собственной воле.
• Духовная жизнь ограждает нас не только от скуки, но и от её пагубных последствий. Она спасает от дурного общества и от тех многих опасностей, несчастий, потерь, растрат, какие постигают всякого, ищущего своё счастье во внешнем мире.
• Духовная жизнь, бодрость мысли ограждает нас от скуки. Ограниченные же люди потому так сильно подвержены скуке, что их разум является не более, как посредником в передаче мотивов воле, и не может действовать по собственному импульсу.
• Духовные наслаждения доступны человеку лишь в границах его собственного разума, и "весь имеющийся в мире разум бесполезен для того, у кого его нет".
• Духовные силы детей развиваются раньше, чем те потребности, для удовлетворения которых они предназначены. Господство интеллекта над волей объясняет, почему дети так любознательны, справедливы.
• Души мелкие скоро приходят в равновесие с самими собою и с миром и застывают; а души великие расцветают, живут и движутся вечно.
• Если бы каждый человек не имел столь преувеличенного интереса к самому себе, то жизнь была бы так неинтересна, что никто не вынес бы её.
• Если бы кто-нибудь, исходя из какой-либо философской проблемы, захотел её объяснить удовлетворительным образом, он неизбежно перешёл бы к другой проблеме, предлагаемой в его объяснении, и от этой - вновь к другой, пока не изложил бы всех философских проблем, вместе взятых.
• Если в действительной жизни иллюзия лишь на мгновение искажает действительность, то в отвлечённой области заблуждение может господствовать целые тысячелетия, может надеть своё ярмо на целые народы, заглушить самые благородные порывы человечества и с помощью своих рабов, обманутых им, заковать того, кого не смогло обмануть.
• Если для обыкновенного человека познание служит фонарём, который освещает ему путь, то для гения оно - солнце, озаряющее для него весь мир.
• Если дурные поступки искупляются на том свете, то за глупые придётся заплатить уже на этом.
• Если истории наук и искусств не представляют собою, как это можно было бы ожидать, лишь изображения бесчисленных нелепостей и пошлостей человеческих - то это происходит оттого, что они сообщают нам лишь об исключениях и следы сохраняются лишь от даровитых, гениальных людей.
• Если половые отношения дают самый лёгкий, всегда находящийся под руками, готовый и доступный даже слабому остроумию материал для шуток, как это показывает обилие непристойностей, то это объясняется тем, что в их основе лежит нечто глубоко серьёзное.
• Если цель нашей жизни не есть страдание, то наше существование представляет самое бестолковое явление. Ибо нелепо допустить, чтобы бесконечное страдание, которым переполнен мир, было бесцельно и случайно. Хотя каждое отдельное несчастие и представляется исключением, но несчастие вообще - есть правило.
• Если шутка прячется за серьёзное - это ирония; если серьёзное за шутку - юмор.
• Если, после того как все страдания переместили в ад, для неба не осталось ничего, кроме скуки, то это доказывает, что у нашей жизни нет иных составных частей, кроме страдания и скуки.
• Есть интеллектуальная порочность, как есть порочность моральная, и есть интеллектуальная совесть, благодаря которой всякий софист и лжемудрец в глубине души знает, что он именно таков.
• Есть одна только врождённая всем ошибка - это убеждение, будто мы рождены для счастья.
• Желания беспредельны, притязания неисчерпаемы, и каждое удовлетворённое желание рождает новое. Нет в мире такого удовлетворения, которое могло бы положить конец вожделениям и заполнить бездонную пропасть сердца.
• Желая вычеркнуть истинное духовное превосходство, общество произвольно поставило на его место ложные условные достоинства, меняющиеся как пароль. Совокупность их называется хорошим тоном.
• Жениться - это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности.
• Женщины всю свою жизнь остаются детьми, видят всегда только ближайшее, прилепляются к настоящему, принимают видимость вещей за сущность дела и предпочитают мелочи важнейшим занятиям.
• Живя только для себя, человек чувствует себя среди чужих и врагов, и благо каждого мешает его благу. Живя для других, человек чувствует себя среди друзей, и благо каждого есть его собственное благо.
• Жизнь - это задание на изнурительную работу.
• Жизнь большинства людей - это лишь постоянная борьба за самое это существование. И то, что заставляет их упорствовать в этой трудной битве с заранее предрешённым концом, не столько любовь к жизни, сколько страх смерти.
• Жизнь даётся не для наслаждений, а для того, чтобы её "отбыть". Старость даже утешается тем, что весь жизненный труд уже позади.
• Жизнь идёт быстро, а ваше понимание медлительно; поэтому я не дождусь моей славы и не получу моей награды.
• Жизнь каждого человека, если её обозреть в целом, представляет собою трагедию, а рассматриваемая в частностях, она - комедия. Жизнь дня, мука мгновения, желания и страхи недели, невзгоды каждого часа - всё это, благодаря постоянным проделкам случая, сплошь сцены из комедии. Но тщетные стремления, разбитые надежды, роковые ошибки всей жизни и в заключение смерть - вот трагедия.
• Журнальная критика властвует не над суждением публики, а только над её вниманием; поэтому единственный способ насилия для неё состоит в замалчивании.
• Забота о мнении других проявляется ещё в ребенке, растёт с годами, и сильнее всего становится в старости, когда, по исчезновении способности к чувственным наслаждениям, тщеславию и высокомерию предстоит делиться властью лишь со скупостью.
• Зависть и злорадство, имеющие лишь теоретический характер, на практике становятся злобой и жестокостью.
• Зависть к личным достоинствам - самая непримиримая.
• Зависть позволяет человеку превзойти самого себя, и тупица становится проницательным, когда дело касается чужих ошибок.
• Задача романиста вовсе не в том, чтобы рассказывать нам великие события, а в том, чтобы передавать в интересном виде мелочи жизни.
• Здоровье перевешивает все внешние блага настолько, что здоровый нищий чувствует себя счастливее больного короля.
• Идеи - это нечто наглядное и оттого в своих ближайших определениях неисчерпаемое. Воспроизвести их можно только путём интуиции, а это и есть путь искусства. Простое же понятие - это нечто вполне определимое, то, что можно исчерпать до конца, ясно продумать и во всём его содержании холодно и трезво передать словами. Вот почему художественное произведение, концепция которого зародилась из одних отчётливых понятий, никогда не будет настоящим произведением искусства.
• Из личных свойств непосредственнее всего способствует нашему счастью весёлый нрав.
• Из отвлечённых понятий можно вывести всё, что угодно, - в особенности если ещё прибегнуть к многозначности иных слов.
• Изменить что-либо в нашем мире, повсюду и во всех отношениях, можно только с помощью власти и силы; но власть находится большей частью в дурных руках, потому что дурное везде пребывает в ужасающем большинстве.
• Изначальное различие индивидуумов в интеллектуальном и моральном отношении неизмеримо, и потому все общие правила и предписания для человека недостаточны.
• Иногда нам кажется, что мы тоскуем по какому-нибудь отдалённому месту, тогда как на самом деле мы тоскуем о том времени, которое мы там провели, будучи моложе и бодрее, чем теперь.
• Интеллект и представление - слишком слабый, вторичный, поверхностный феномен, чтобы сущность всего данного могла основываться на нём; хотя мир и представляется в интеллекте, но не исходит из него.
• Интеллект настолько устранён от действительных решений и тайных замыслов собственной воли, что иногда узнаёт о них только благодаря тому, что подслушает их и застанет врасплох.
• Интеллект усиливает напряжённость воли, и это является причиной того, что человек вообще способен переносить гораздо большие страдания, чем животное, но зато доступны ему и большие радости.
• Интеллект, наравне с копытами и зубами, не что иное, как орудие для служения воле.
• Интеллигентность приводит к необщительности. Ведь чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди.
• Интеллигентные речи и остроумные мысли уместны в интеллигентном обществе; в обыкновенном же они прямо ненавистны. Чтобы в последнем нравиться, необходимо быть плоским и недалёким.
• Ипохондрикам наш мир может показаться с эстетической стороны музеем карикатур, с интеллектуальной - сумасшедшим домом, а с нравственной - мошенническим притоном.
• Исключения существуют только для исключений.
• Истина - не продажная женщина, кидающаяся на шею тем, кто её не хочет; напротив, она - столь недоступная красавица, что даже тот, кто жертвует ей всем, ещё не может быть уверен в её благосклонности.
• Истине суждено лишь одно мгновение торжества между долгим промежутком времени, когда её отвергают как парадокс, и бесконечностью, когда ею пренебрегают как тривиальностью. И первый удел обыкновенно разделяет с ней её зачинатель.
• Истинная мудрость - это нечто интуитивное, а не отвлечённое. Она состоит не в принципах и мыслях, которые можно носить готовыми в голове; нет, она представляет собой тот образ, какой человек создал себе о мире.
• Истинная терпимость может создаться только при равнодушии к мнениям других.
• Истинная философия истории состоит именно в понимании того, что мы при всех этих бесконечных изменениях и их неразберихи всегда имеем одну и ту же неизменную суть, которая сегодня движет то же самое, что и вчера и ещё ранее.
• Истинное и подлинное легко распространялось бы в мире, если бы те, кто не способен его создавать, не составляли в то же время заговора, чтобы помешать ему расти.
• Истинное образование, в котором сведения и суждения идут рука об руку, выпадает на долю немногих, и ещё меньше людей способны его воспринять. Для массы же взамен образования повсюду существует нечто вроде дрессировки: её орудием является пример, привычка и крайне преждевременное, настойчивое внушение известных понятий, прежде чем опыт, рассудок и способность суждения могут помешать этому.
• Истины надо доискиваться даже там, где не предвидится от неё никакой пользы, потому что польза может оказаться и обнаружиться там, где её и не ожидали.
• История возмещает собою отсутствие непосредственно-общего всему человеческому роду самосознания, так что только благодаря ей последний становится чем-то целым, становится человечеством.
• Источник человеческого горя в нашей собственной личности, в нашей собственной воле, которая страстно хочет и всюду терпит крушение, что именно и есть страдание.
• Источником отцовской радости является сознание, что ты благодаря своему участию в жизни рода недостижим для смерти, которой ты подлежишь в качестве индивидуума.
• К имуществу человека не стоит причислять его жену и детей, так как скорее он сам находится в их руках.
• Каждая нация насмехается над другими, и все они в одинаковой мере правы.
• Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.
• Каждое благо требует, чтобы мы его завоёвывали в его собственной области. Любовь, красота и молодость обретаются только любовью, красотой и молодостью. С помощью денег или власти можно обладать ими только иллюзорно. Чинов в государстве можно достигнуть только пригодностью к ним; с помощью знатного происхождения ими обладать можно только иллюзорно. Дружбу, любовь и привязанность людей обретают только дружбой, любовью и привязанностью. Художественные произведения существуют только для художественного вкуса и т.д.
• Каждый вечер мы становимся беднее на один день.
• Каждый замечает в другом только то, что понимает, а это - общее всем, низменное, мелочное, низкое в нашей натуре. А то, в чём у одного преимущество перед другим, не существует для последнего. Только неопределённую боязнь, смешанную со злобой, будет он ощущать по поводу того, что ему кажется неясным в другом.
• Каждый ни на что в мире не имеет столь неоспоримого права, как на собственную особу и жизнь.
• Каждый человек дан самому себе непосредственно, другие же даны ему лишь косвенным образом - через представление о них в его голове. Поэтому всякий считает реальным только себя одного, а на остальных смотрит как на фантомы.
• Как ботаник по одному листу определяет всё растение, так по одному характеристическому поступку человека можно составить правильное понятие о его характере, если даже поступок этот касается какой-либо мелочи.
• Как бы ни были позолочены орехи жизни, все они пусты.
• Как из оркестра, который готовится исполнить великую и красивую музыкальную вещь, нам слышатся только смешанные звуки, мимолётные наигрывания, отрывки, так и в жизни из сумятицы целого просвечивают только отрывки, слабые звуки, незаконченные начала и попытки блаженства. Какую бы пьесу кто-нибудь ни начинал, он должен оставить её: ей здесь не место.
• Как лекарство не достигает своей цели, если доза слишком велика, так и порицание и критика - когда они переходят меру справедливости.
• Как магнитная стрелка может уклониться от своего обычного направления в результате действия маленького, но близко расположенного кусочка железа, так и сильный дух может иногда потерять самообладание от ничтожных происшествий и людей.
• Как ни наполняют каждую человеческую жизнь большие и малые скорби, как ни держат они её в постоянном беспокойстве и движении, они всё-таки не могут прикрыть недостаточности жизни для наполнения духа, не могут прикрыть всей пустоты и пошлости бытия, не могут изгнать скуку, которая всегда готова заполнить каждую паузу, оставляемую заботой.
• Как тело скрыто одеждою, так наш дух облечен ложью. Наши слова, действия, все наше существо лживо, и лишь изредка за этой оболочкой можно угадать наш истинный образ мыслей, как под одеждой угадывается иногда фигура.
• Какое удовольствие может доставить лучшим людям общение с существами, с которыми соприкосновение возможно на почве низших, худших элементов их натуры, на почве будничных, тривиальных, низких черт, которые только и служат в данном случае связывающим звеном.
• Карточная игра - явное обнаружение умственного банкротства. Не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами.
• Категорический императив - противоречие: всякая заповедь условна. Безусловны лишь законы природы. Моральный же закон вполне условен. Есть такой мир и такое воззрение на жизнь, при которых моральный закон лишён всякой силы и значения. Это, в сущности, и есть реальный мир, в котором мы живём, и всякая моральность есть отрицание этого мира.
• Ко всему привыкают, поэтому быть равнодушным значит только опередить привычку.
• Когда достойные люди, имея в виду какую-либо благородную, идейную цель, соберутся для этого вместе, то результат почти всегда будет следующий: из черни человечества, всё заполняющей, повсюду кишащей, словно черви, и готовой воспользоваться первым попавшимся средством, чтобы избавиться от скуки или нужды, - из этой черни некоторые непременно примажутся или вломятся схода и тогда или испортят всё дело, или так исказят его, что исход будет приблизительно противоположен первоначальным намерениям.
• Когда заботы и страдания беспокоят нас, тогда вдохновение невозможно. Только с прекращением забот и желаний наступает освобождение; тогда гений сбрасывает с себя вещественные оковы и превращается в субъект чистого созерцания. Поэтому тот, кого посещает вдохновение, пусть избегает страданий, забот и вожделений, а те желания, которых нельзя подавить, пусть удовлетворяет вполне.
• Когда на сцену выходит хороший тон - здравый смысл удаляется.
• Когда человек терзается заботами, горем или сильными желаниями, его гений скован цепями, он не в состоянии себя проявлять. Поэтому тот, кого осеняет гений, пусть охраняет себя от горестей, держится вдали от забот, ограничивает свои желания - лишь таким образом использует он своё редкое существование с возможно большими результатами - к собственной радости и к пользе мира.
• Когда я размышляю, то это мировой дух стремится осмыслить себя, это природа желает познать и постичь самоё себя.
• Кому знакома духовная красота, тому знакомство с новым человеком, в ста случаях против одного, не дают ничего, кроме совершенно нового, действительно оригинального и до сих пор никогда ещё не приходившего ему на ум примера композиции из ненавистничества, плоскости, пошлости, извращённости, глупости, злости, - одним словом, всего отталкивающего и противного.
• Конец жизни напоминает конец маскарада, когда все маски снимаются. К этому времени характеры обнаружились, деяния принесли свои плоды, труды оценены по достоинству и иллюзии исчезли.
• Красота - это открытое рекомендательное письмо, заранее завоёвывающее сердце.
• Кто измеряет свою жизнь мерками радости и наслаждения, тот выбрал неверный масштаб. Все наслаждения всегда отрицательны, и лишь зависть может внушить мысль, что они дают счастье. Страдания же ощущаются положительным образом; поэтому критерий жизненного счастья - отсутствие страданий.
• Кто намеревается совершить далёкое путешествие к потомству, кто хочет писать для всех времён, тот должен быть краток, сжат, ограничен существенным; он не должен тащить с собой бесполезного багажа, должен задумываться над каждым словом.
• Кто пишет для глупцов - всегда находит массу читателей.
• Кто хочет совершить что-нибудь великое, тот не должен стремиться угодить своим творением кому бы то ни было, кроме самого себя.
• Лица, которые живут от философии, для борьбы с людьми, живущими для философии, произведения которых бросают слишком сильную тень на их изделия, применяют все меры, чтобы заглушить истинное и серьёзное философское произведение и преследуют автора. Когда же мыслитель умирает, новое поколение вездесущих лжефилософов становится наследником его произведений, перекраивает их на свой аршин и начинает жить уже от него.
• Лишь настоящее реально и важно. А будущее и прошлое почти всегда оказываются иными, чем мы их себе представляли, да и далеко не такими важными для нас, как нам то казалось.
• Лучшее, что может сделать государство для искусства, так это лишить его всяческого своего внимания.
• Любое общество неизбежно требует взаимного приспособления, уравнения, и потому, чем общество больше - тем оно пошлее.
• Людей делает общительными их неспособность переносить одиночество, - т.е. самих себя. Внутренняя пустота и отвращение к самим себе гонят их в общество, на чужбину или в путешествия.
• Люди не способны оценить великие произведения, им приходится слушаться голоса вожаков, и в большинстве случаев слава зиждется на доверии к чужому авторитету.
• Люди похожи на дикобразов, идущих по ледяной снежной пустыне: они жмутся друг к другу от холода и страха и колют друг друга своими колючками.
• Люди талантливые являются всегда вовремя, ибо созданы духом и потребностями своей эпохи. Но их творения уже ближайшему поколению людей больше непригодны, и на смену им приходят другие. Гений же бросает свои творения далеко вперёд, на путь грядущих столетий. Их произведения не только превышают творческую способность других, но и их восприимчивость. Оттого гений обычно не находит признания у современников.
• Люди учёные, связанные с жестокой необходимостью выдавать себя за мыслящие существа, для того чтобы во всех случаях отвечать этой репутации, всегда держат наготове слова, обозначающие неопределённые, абстрактные, труднообъяснимые понятия.
• Люди, в силу брачной жизни, в известной мере жертвуют собою для рода, служат более целям рода, чем индивидуума.
• Маленькие люди во все времена ссорились и ругались в литературе; ибо чтобы возвысить себя, они видели только одно средство: унизить других.
• Масса препятствий на пути к их славе показывает, что если бы авторы гениальных творений создавали их не из любви к ним самим, не для собственного удовлетворения, а нуждались бы в поощрении славы, - человечество редко видело бы бессмертные произведения.
• Между гением и сумасшедшим есть сходство в том отношении, что оба они живут в ином мире, чем тот, который дан всем.
• Меланхолик примет за трагедию то, в чём сангвиник увидит лишь интересный инцидент, а флегматик - нечто, не заслуживающее внимания.
• Мир всё равно что ад, в котором люди одновременно и мучимые души, и друг другу дьяволы.
• Мир полон нуждой и горем, тех же, кто их избёг, подкарауливает на каждом шагу скука. К тому же по общему правилу власть принадлежит дурному началу, а решающее слово глупости. Судьба жестока, а люди жалки. В устроенном таким образом мире тот, кто много имеет в себе, подобен светлой, весёлой, тёплой комнате, окружённой тьмою и снегом декабрьской ночи.
• Мир получает себе поучение только от мыслителей, которые мыслили для себя.
• Мир, в котором живёт человек, зависит от того, как его человек понимает. Для одного мир оказывается бедным, скучным и пошлым, для другого - богатым, полным интереса и величия.
• Мир, который был бы хуже нашего, совсем невозможен, потому что он не мог бы и существовать, и значит, наш мир худший из возможных миров.
• Многие люди любят в себе то, что ненавидят в других.
• Молодые, здоровые и красивые мужчины призваны природой для распространения и предупреждения вырождения человеческого рода. Такова воля природы, выражением которой служат страсти женщины. Это закон и всякая попытка нарушить его потерпит поражение, ибо тайная, но врождённая женская мораль гласит: мы вправе обманывать тех, кто заботясь о нас, как об индивидууме, полагают, что они через это получают право на жизнь.
• Монархический образ правления - самый естественный для человека.
• Моральные и интеллектуальные недостатки людей являются союзниками и усиливают друг друга.
• Мотивом хорошего поступка, в котором собственная выгода приносится в жертву чужой, бывает или скрытое своекорыстие; или своекорыстие, обращенное на награду в будущей жизни; или сострадание; или приверженность к максиме, что мы должны помогать друг другу, в предположении, что когда-либо она обратится на пользу и нам. Сострадание между ними, очевидно, одно только вполне чисто.
• Моя философия не дала мне совершенно никаких доходов, но она избавила меня от очень многих трат.
• Мужчина легко может произвести больше ста детей в год, поэтому он всегда засматривается на других женщин; женщина же привязывается к одному, ибо природа побуждает её заботится о кормильце и защитнике будущего потомства. И оттого супружеская верность имеет у мужчин характер искусственный, а у женщин - естественный.
• Мы отлично видим чужие заслуги, когда дело идёт о том, чтобы присвоить их себе.
• Мы проживаем хорошие дни, не замечая их; лишь когда наступают тяжелые времена, мы жаждем вернуть их. Мы пропускаем с кислым лицом тысячи веселых, приятных часов, не наслаждаясь ими, чтобы потом, в дни горя, с тщетной грустью вздыхать по ним.
• Мы теряем три четверти себя, чтобы быть похожим на других людей.
• Мысли, которые столь прочны и столь непоколебимы для всяких убеждений, что кажутся врождёнными, за которые их часто и принимают, прививаются настойчивым внушением известных понятий, прежде чем опыт, рассудок и способность суждения могут помешать этому.
• На сцене один играет князя, другой - слугу, солдата или генерала... Но эти различия суть чисто внешние, истинная, внутренняя подкладка у всех участников одна и та же: бедный актёр с его горем и нуждою. Так и в жизни. Различие в богатстве, чине отводят каждому особую роль. Но не ею обусловливается распределение счастья и довольства: и здесь в каждом таится один и тот же жалкий бедняк, подавленный заботами и горем.
• Нас обманывает то надежда, то её исполнение. Жизнь предстаёт нам как беспрерывный обман, и в малом, и в великом. Если она даёт обещания, она их не сдерживает или сдерживает только для того, чтобы показать, как мало желательно было желанное.
• Настоящее никогда не удовлетворяет нас, будущее ненадёжно, прошедшее невозвратно.
• Настоящей целью постройки пирамид, гробниц, храмов и т.д. было вступление в общение с дальним потомством и таким образом вернуть к единству сознание человечества.
• Натуральный ум может заменить почти всякую степень образования, но никакое образование не заменит натуральный ум.
• Науку может изучать каждый - один с большим, другой с меньшим усилием. Но от искусства всякий получает лишь столько, сколько он вносит в него сам, ибо искусство имеет дело не с одним лишь разумом, подобно науке, а с сокровеннейшей сущностью человека.
• Наш мир - арена замученных и запуганных существ, которые существуют только тем, что одно пожирает другое.
• Наша действительность - это лишь математическая линия между двумя ничто: прошедшим и будущим.
• Не будь нужды и скуки, каждый оставался бы в одиночестве уже потому, что только в одиночестве окружающая среда не противоречит исключительной важности, тому высшему значению, какое каждый придаёт собственной личности.
• Не в славе, а в том, чем её достигают, заключается величие. Поэтому люди, которые стараются выводить ничтожество посмертной славы из того факта, что достигнувший её ничего не узнает похож на умника, который человеку, бросающему завистливые взгляды на кучу пустых устричных раковин во дворе соседа, стал бы очень мудро доказывать их полную непригодность.
• Не всякий сознательно мотает себе на ус, что он обижен успехом замечательного человека, но всякий не без удовольствия становится ему поперёк дороги.
• Не омрачай настоящего из-за несбывшихся надежд в прошлом или беспрестанными заботами о будущем.
• Не следует оспаривать чужих мнений: надо помнить, что если бы мы захотели опровергнуть все абсурды, в какие люди верят, то на это не хватило бы и Мафусаилова века.
• Не следует предъявлять к жизни слишком высокие требования, т. е. строить своё счастье на широком фундаменте; опираясь на него счастье легче может рушиться, будучи больше подвержено разным бедам, которых избежать нельзя.
• Не удивление, а недоумение и печаль есть начало философии.
• Небрежный и дурной слог доказывает оскорбительное пренебрежение к читателям, которые по праву и наказывают автора тем, что его не читают.
• Небытие после смерти не может быть отлично от небытия перед рождением и, следовательно, не более горестно, ибо печалиться о времени, когда нас больше не будет, так же нелепо, как печалиться о времени, когда нас ещё не было.
• Невозможным является требование почти всех философов, чтобы человек обрёл внутреннее единство своего существа, согласие с самим собою. Ибо внутренний разлад составляет сущность человека.
• Нельзя не признать, что в национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа. Попросту говоря, человеческая ограниченность, извращённость и испорченность принимает в разных странах разные формы, которые и именуются национальным характером.
• Нельзя одновременно служить миру и истине.
• Необходимость - это царство природы, свобода - это царство благодати.
• Непосредственно нам дана только потребность, т.е. страдание. Удовлетворение же или наслаждение мы можем испытать только косвенно, вспоминая об устранённом им страдании и лишении.
• Нет большего контраста, чем между глубоким и исключительным участием, какое каждый принимает в своём собственном "Я", и равнодушием, с каким обычно относятся именно к этому "Я" все прочие.
• Нет иного откровения, кроме мыслей мудрых людей. Впрочем, если принять в расчёт всё умственное неравенство людей, то, пожалуй, мысли одного действительно могут казаться сверхъестественным откровением для другого.
• Нет несчастья, которое было бы настолько велико, чтобы всякий из-за него решался на самоубийство, и нет несчастья, которое было бы настолько мало, чтобы подобное ему раньше не приводило кого-нибудь к самоубийству.
• Ни один гениальный человек не был злодеем, так как злость - это обнаружение столь сильного желания, что оно подчиняет интеллект исключительно служению себе и не допускает, чтобы он стал свободным для чисто объективного созерцания вещей.
• Ни один хоть сколько-нибудь выдающийся человек, не принадлежащий к 5 /6 столь скудно одарённого природой человечества, не может остаться после сорока лет свободным от некоторого мизантропического налёта.
• Ни одна эпоха не может быть более неблагоприятна к философии, чем та, когда ею позорно злоупотребляют, делая из неё с одной стороны орудия государства, а учёные с другой видят в философской профессуре ремесло, которое, как и всякое другое, даёт кусок хлеба.
• Никакое животное никогда не мучит только для того, чтобы мучить; но человек делает это - что и составляет сатанинскую черту его характера, который гораздо злее, чем простой зверский.
• Никто не может видеть выше себя. Этим я хочу сказать, что человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
• Ничто не вредит философии в такой мере, как профессора философии на содержании, которые, благодаря тому, что их считают философами, внушают массе презрение к философии.
• Ничтожество большинства людей принуждает немногих гениальных или заслуженных людей вести себя так, как будто они сами игнорируют своё значение и, следовательно, незначительность других: ибо лишь при этом условии толпа согласится терпеть их заслуги.
• Новое редко бывает хорошо, потому что хорошее недолго остаётся новым.
• Нужно выискивать и искоренять всякое заблуждение даже там, где не предвидится от него никакого вреда, потому что вред заблуждений легко может оказаться и когда-нибудь обнаружиться там, где его не ожидали, - ибо каждое заблуждение таит в себе яд.
• Общество можно сравнить с огнём, у которого умный греется в известном отдалении от него, а не суётся в пламя, как глупец, который, раз обжегшись, спасается в холод одиночества, жалуясь на то, что огонь жжётся.
• Общество отталкивает умных людей своим принципом равноправия, т.е. равенстве притязаний при неравенстве способностей.
• Обычная непрактичность людей гениальных объясняется тем, что из-за повышенной энергии познания они в предметах видят скорее общее, между тем как для обыденной жизни требуется скорее знание частностей.
• Ограниченный ум в состоянии гораздо легче обозревать те немногие и простые отношения, которые лежат в его узкой сфере деятельности, нежели ум выдающийся, горизонт которого несравненно шире и богаче.
• Одарённый гением человек всецело жертвует собою для всех, именно тем, что он живёт и творит. Поэтому он свободен от обязанности жертвовать собою в единичных случаях.
• Один случай из опыта может научить проницательного человека большему, чем тысячи случаев человека, которых он не понимает.
• Одно настоящее истинно и действительно, лишь оно - время, реально текущее, и только в нём протекает наше бытие. Поэтому следовало бы всегда приветливо относиться к нему и сознательно наслаждаться каждой сносной минутой, свободной от неприятностей и боли.
• Оптимизм, если только он не бездумная болтовня тех, у кого за плоскими лбами нет ничего, кроме слов, представляется мне не просто абсурдным, но и поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества.
• Опыт можно уподобить тексту, комментарием к которому будут служить размышления и познания.
• Ордена - это векселя, выданные на общественное мнение; их ценность зависит от кредита заимодавца.
• Отсутствие знания людей и житейского разума у одарённых людей объясняется тем, что они резко отличаются от всех умом и нравственностью и при отсутствии опыта руководствуются в суждении о чужих мыслях и поступках собственными мыслями и поступками.
• Первое средство для привлечения дельных мыслей - это не думать ни о чём пустячном и пошлом. Расчистите только место для дельных мыслей, - они придут сами.
• Первые сорок лет нашей жизни составляют текст, а дальнейшие тридцать - комментарии к нему.
• Перо для мышления - всё равно что палка для ходьбы. Но как для самой лёгкой походки не требуется палки, так и самое совершенное мышление происходит без пера.
• План и единство существуют не в мировой истории, как это воображает профессорская философия, а в жизни отдельного индивида. Ведь народы существуют только абстрактно: реальными являются отдельные представители. Поэтому мировая история не имеет прямого метафизического значения; она, собственно, только случайная конфигурация.
• Побуждение, движущее талантом в созидании его произведений не слава - она слишком ненадежна, и не собственная отрада - она перевешивается большим напряжением. Скорее это особого рода инстинкт, в силу которого гений чувствует побуждение выразить свои созерцания и чувствования в вечных творениях.
• Подобно тому как ошибки правителей искупаются целыми народами, так заблуждения великих умов растут и развиваются, распространяя своё вредное влияние на долгие века.
• Пока мы молоды, мы воображаем, что события и лица которым предстоит сыграть важную роль в нашей жизни, будут происходить под звуки труб и барабанов; в зрелые же годы взгляд, брошенный назад, покажет нам, что все они прокрадывались тихонечко и остались почти незамеченными нами.
• Половой инстинкт, заботящийся о бесконечном ряде поколений, уничтожает ту беззаботность, ясность и невинность, которые сопровождали бы чисто индивидуальное бытие.
• Понятия - материал философии, но лишь в том смысле, в каком мрамор является материалом скульптора: философия должна строить не из понятий, а в понятиях, т.е. складывать в них свои результаты, а не исходить из них, как из данных.
• Попытка обосновать религию на разуме переносит её на чуждую почву философских систем, делает её участницей их внутренних междоусобиц и ставит её под огонь скептицизма.
• Попытка принудить к любви вызывает ненависть.
• Поскольку философия является не познанием по закону основания, а познанием идеи, её надо причислить к искусствам; но только она не представляет идею, подобно другим искусствам, интуитивно, а в понятиях, она есть знание, и в этом смысле она - наука. Философия есть нечто среднее между искусством и наукой или, вернее, нечто, объединяющее то и другое.
• Похвала может быть заведомо ложной, но, чтобы понравиться человеку, надо лишь, чтобы она отвечала его претензиям.
• Похвала публики опаснее порицания, так как соблазняет нас придавать вес суждению хвалящего, и мы начинаем приноравливаться, чтобы сохранить достигнутое, часто лживое, одобрение путем угодничества.
• Пошлость - это клей, который цементирует людей. У кого его мало, тот отпадает.
• Поэзии и философии была бы оказана большая услуга, если бы с помощью их нельзя было зарабатывать денег и ими стали бы заниматься лишь те, кто интересовался ими ради них самих как целью, а не как средством. Изгнан был бы тогда ищущий своего пропитания, а не истины, сброд из священных пределов.
• Предаётся ли гений музыке или философии, живописи или поэзии, - творения его не есть вещь, предназначенная для пользы. Быть бесполезным - это характерная черта произведений гения: это его грамота на благородство.
• Предрассудок, придающий чрезмерную ценность мнению других о нас, - чрезвычайно удобное орудие для того, кто призван повелевать или управлять людьми; поэтому во всех областях искусства дрессировки людей первое место отведено наставлению о необходимости поддерживать и развивать в себе чувство чести.
• При постоянном чтении непрерывный приток чужих мыслей задерживает и заглушает собственные, и система собственных мыслей и познаний утрачивает свою цельность и непрерывную связь.
• Привязанность к жизни не могла возникнуть из познания и размышлений: напротив, для последних она скорее представляется нелепой.
• Признаком незаконнорождённости художественного произведения, т.е. его возникновения из простых понятий, является то, что его создатель, ещё до осуществления его, может в ясных словах рассказать, что именно он хочет изобразить.
• Принесёт нам пользу лишь тот писатель, который понимает вещи яснее и проницательнее, чем мы сами, который ускоряет нашу мысль и увлекает нас в те области, куда мы собственными силами не могли бы добраться.
• Принуждение - это неразлучный спутник любого общества, всегда требующего жертв, жертв тем более тяжёлых, чем выше данная личность. Поэтому человек избегает, выносит или любит одиночество сообразно с тем, какова ценность его "Я".
• Природа аристократичнее, чем общество. Всё различие, устанавливаемое рангом ничтожно в сравнении с тою пропастью, какую природа бесповоротно полагает между людьми в моральном и интеллектуальном отношениях: и совершенно так же, как в других аристократиях, так и в аристократии природы, десять тысяч плебеев приходятся на одного благородного и миллионы на одного князя.
• Природе важно только наше существование, а не наше благополучие.
• Природная аристократия относится к порождённой человеческими учреждениями, как золото к мишуре, или как действительный король - к театральному.
• Произвольно играть средствами искусства, не сознавая ясно цели его, в этом основной признак бездарности.
• Проклятие человека гениального в том, что другие люди кажутся ему ничтожными и жалкими. Он осуждён жить в пустом мире, не встречая себе подобного, как на острове, необитаемом никем, кроме обезьян и попугаев. При этом его вечно дразнит иллюзия, когда он издали принимает обезьяну за человека.
• Противоречия здравому смыслу и некоторые прямые нелепости составляют существенный элемент всякой развитой религии, так как именно они служат печатью её аллегорической природы и единственным удобным способом дать почувствовать грубому рассудку и наивному пониманию ту истину, что религия по самой своей сущности говорит о совершенно другом миропорядке, о строе вещей в себе, перед коим испаряются все законы нашего мира явлений, к которому религия должна применяться в своём изложении.
• Профессуры философии приводят к тому, что ищущим истины приходится сталкиваться с ищущими куска хлеба, которые своей политикой и своими происками наносят им всякий ущерб, но не оказывают помощи.
• Путём позитивного познания нельзя выйти за пределы представления, т.е. явления. Таким образом мы всегда будем стоять перед внешней стороной предметов. Но мы не только познающие субъекты, но и сами принадлежим к познаваемым существам. Для нас открыта дорога изнутри - как какой-то подземный ход, который сразу вводит нас в крепость. В силу этого мы должны стараться понять природу из самих себя, а не самих себя из природы.
• Раз погасло половое влечение, то и настоящее зерно жизни истлело и осталась лишь скорлупа: жизнь становится похожей на комедию, начатую людьми и доигрываемую автоматами.
• Разговор людей заурядных, если только он не относится к какой-нибудь специальной фактической теме, а имеет более общий характер, обыкновенно состоит из пошлых общих мест, которые они с величайшей любезностью и повторяют наперерыв друг перед другом.
• Различие умственных способностей, которое создаёт широкую пропасть между гением и заурядным сыном земли, основывается на большем или меньшем совершенстве мозговой системы. И это различие весьма важно, так как весь этот реальный мир, в котором мы живем и существуем, сам существует лишь по отношению к такой мозговой системе, и, следовательно, упомянутое различие обусловливает собою иной мир и иное бытие.
• Разница в совершенстве, чистоте и глубине формы, какую принимает образ мира в гениальной и посредственной голове, таится уже в самом корне, в наглядном постижении мира, а не возникает лишь на стадии абстрактного мышления. Вот почему основное умственное превосходство так легко сказывается по каждому поводу, и для других оно сейчас же становится чувствительно и ненавистно.
• Разум не свет, который лучится с неба, а только веха, которую мы сами ставили, направляя её к избранной нами мете.
• Разум, давая человеку такое великое преимущество перед животными, приносит с собой свои невыгоды и открывает такие пути соблазна, на которые никогда не может попасть животное.
• Редкостные натуры, чудаки могут стать счастливыми только в силу редкостных обстоятельств, которые как раз подходят к их натуре так, как обыкновенные - к людям обыкновенным. Поэтому редкие и редкостные люди редко бывают счастливы.
• Религии подобны светлячкам: для того чтобы светить, им нужна темнота.
• Религии - это официальный штандарт справедливости и добродетели.
• Религия - это священные сосуды, в которых хранится и передаётся от столетия к столетию истина, недоступная человечеству в чистом виде.
• С возможностью разумения тотчас же открывается человеку возможность заблуждения.
• С возрастом влечение к одиночеству делается нормальным и даже инстинктивным. Ведь поколение, к которому человек принадлежит, уже исчезло с лица земли, и окруженный чуждым племенем, он уже фактически одинок. Да и вследствие многолетнего опыта он уже не ждёт ничего хорошего от человечества и знает, что при ближайшем знакомстве люди не выигрывают.
• С произведением искусства нужно держать себя так, как с большим сановником: остановиться перед ним и ждать, чтобы оно что-либо сказало нам.
• С точки зрения молодости, жизнь есть бесконечно долгое будущее; с точки зрения старости - очень короткое прошлое.
• Самая дешёвая гордость - это гордость национальная. Она обнаруживает в заражённом ею субъекте недостаток индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться.
• Самое солидное благодеяние, которое доставляет религия, служащая предметом искренней веры, заключается в том, что она превосходно заполняет пустоту и пошлость жизни, даруя целый второй невидимый мир.
• Своею половой функцией животное делается сопричастным тому, в чём собственно и главным образом и лежит его истинное существо, - именно, сопричастным роду, между тем как все другие функции и органы непосредственно служат только индивидууму, существование которого, собственно говоря, только производно.
• Скромность - это выгодное подспорье для болванов, она заставляет всякого говорить про себя, что он такой же болван, как и другие, в результате выходит, что на свете существуют одни лишь болваны.
• Скромность, в сущности, лицемерие, которое извинительно только потому, что им хотят пощадить чужое ничтожество.
• Слава - это не более как редкий, лакомый для гордости и тщеславия кусочек.
• Слава и молодость - это слишком много для смертного.
• Следовало бы не забывать, что обычная вежливость - это только улыбающаяся маска; тогда мы не поднимали бы скандала каждый раз, когда она сдвинется или будет снята на минуту.
• Случай - это благодетель, умеющий с царственным величием убедить, что любая заслуга бессильна и ничего не значит пред его гневом или милостью.
• Смерть - вдохновляющая муза философии.
• Смерть - это освобождение от односторонности личности.
• Смерть - это освобождение от односторонности личности.
• Смерть - это только преувеличенное, резкое, кричащее, грубое выражение того, что мир собою представляет всецело.
• Смерть одним ударом разрушает всё, чего хотел человек, и таким образом увенчивает то назидание, которое дала ему жизнь с её препонами, обманутыми надеждами, неосуществлёнными стремлениями и вечным страданием.
• Смерть, в сущности, то же, что жизнь, ибо только время, ничтожное, служит для них различием.
• Смирение получают лишь путём абстракции от неосуществившихся надежд.
• Современный материализм - это навоз для удобрения почвы под философию.
• Сокровеннейшие ядро и дух христианства тождественны с духом браманизма и буддизма: все эти религии одинаково проповедуют, что род человеческий совершает тяжкое прегрешение уже одним своим бытием.
• Сообразовать философию с видами властей и делать её орудием их планов, использовать её для добывания денег и должностей - то же, что причащаться с целью утолить голод и жажду.
• Состояние - это иммунитет, гарантия против присущих человеческой жизни нужды и горестей, избавление от кабалы, составляющей удел всех сынов земли. Лишь с этим даром судьбы можно родиться действительно свободным; лишь в этом случае человек - хозяин своего времени и вправе каждое утро говорить: "Этот день мой".
• Сочетать вежливость с гордостью - это величайшее искусство.
• Справедливость скорее мужская добродетель, человеколюбие - женская.
• Средний человек вынужден искать радости жизни вне себя: - в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе... и на них воздвигать своё счастье; и счастье рушится, если он теряет свои ценности или в них обманывается.
• Средний человек озабочен тем, как бы убить время. Человек же талантливый стремится его использовать.
• Сто дураков не составят и одного здравомыслящего.
• Страдание - условие деятельности гения. Только после того, как у нас возникает разлад с действительным миром и недовольство им, мы обращаемся за удовлетворением к миру мысли.
• Страдание представляет собою суррогат добродетели и святости; просветлённые им, мы достигаем в конце концов отрицания воли к жизни.
• Судьба тасует карты, а мы играем.
• Существует лишь один способ показать дуракам и болванам свой ум - не разговаривать с ними.
• Счастье и наслаждение - это фата-моргана, видимая издали и исчезающая как только к ней приблизишься; но страдание и боль вполне реальны, без приглашения посещают нас и не допускают никаких иллюзий на свой счёт.
• Счастье отрицательно. Мы его не чувствуем. Положительно чувствуем мы лишь лишение, которое указывает собою на исчезнувшее счастье.
• Так как быстрое восприятие отношений по законам причинности и мотивации и составляет собственно практический ум, а гениальное познание не направлено на отношения, то умный, поскольку и пока он умён, не может быть гениальным, а гений, поскольку и покуда он гениален, не может быть умным.
• Талант попадает в цели, в которые обычные люди попасть не могут, а гений попадает в цели, которые обычные люди не видят.
• Талантливый человек думает быстрее и правильнее других, гениальный же человек видит другой мир, чем все остальные.
• То, что выдающимся умам предназначено подарить миру, то они начинают собирать уже в юности, в виде материала собственных наблюдений и своих основных воззрений; но разработать собранное им удается лишь в позднейшие годы.
• То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учинённых ими глупостей.
• Только весёлость является наличной монетой счастья; всё другое - кредитные билеты.
• Только собственные основные мысли обладают истинностью и жизнью, ибо только их понимаешь в их подлинном смысле.
• Только тот, кто сам одарён, пожелает себе общества даровитого.
• Тому, кто учится, чтобы выработать себе известные взгляды, книги и занятия служат просто ступенями лестницы, по которой они восходят к вершине знания. Большинство же, которое занимается только для того, чтобы наполнять свою память, не пользуются ступенями для восхождения, а собирают и взваливают их на себя. Они всегда остаются внизу, ибо носят на себе то, что должно возносить их.
• Тот, кто будет полагать, что черти гуляют по свету с рогами, а дураки - с бубенчиками, непременно станет их добычей или игрушкой.
• Трудно при праздности найти покой.
• У богато одарённых людей та независимая жизнь мозга, которая подобно паразиту гнездится на организме, превращается в интеллектуальное существование, вполне отделённое от их индивидуального существования.
• У гениальности и безумия есть такая грань, где они соприкасаются между собою и подчас переходят друг в друга.
• У каждого человека есть врождённые принципы, вошедшие ему в плоть и кровь и составляющие результат всех его размышлений, ощущений и желаний. Он сам не знает их, и лишь озираясь на прошедшее, видит, что он им всегда следовал и был управляем ими, как невидимыми нитями.
• У толпы есть глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти. Одни заслуги лежат вне сферы её понимания, другие ей понятны, но она вскоре забывает их.
• Удобный момент обычно проходит прежде чем мы успеваем применить наши отвлечённые принципы и правила, и они в лучшем случае оставляют нам возможность задним числом измерить всю величину сделанной нами ошибки.
• Университетская философия - это, по большей части, одно притворство: её настоящая цель - глубоко внедрить в студентов такой образ мыслей, который соответствовал бы видам министерства, замещающего профессорские кафедры.
• Ускорять мирное течение времени - предприятие, обходящееся очень дорого. Каждый, кто не желает это знать, становится жертвой ростовщичества времени.
• Учёные - это те, которые начитались книг; но мыслители, гении, просветители мира или двигатели человечества - это те, которые читали непосредственно в книге Вселенной.
• Учёные и писатели нечувствительны и слепы по отношению к истинному и хорошему только пока они выступают в качестве ценителей и судей. Когда же они решаются на плагиат, они обнаруживают самое верное понимание хорошего и самый тонкий такт к чужим заслугам.
• Филистер - это человек, постоянно и с большою серьёзностью занятый реальностью, которая на самом деле не реальна.
• Филистер, то есть человек без духовных потребностей, лишён и духовных наслаждений, ибо нет истинных удовольствий без истинных потребностей.
• Философию истинных философов можно узнать только из их подлинных произведений, а не в чужой передаче. Ибо мысли выдающихся умов не переносят фильтрации через ординарную голову.
• Философия - это не создание разумного человека, который добросовестно садится за дело, берёт свои главные понятия и прикладывает их одно к другому; нет - это творение высокоодарённого интеллекта, действующего по собственному произволу.
• Философия большинства заключается в том, что при полном отсутствии отчётливых воззрений объясняют одни слова другими, сравнивая одни понятия с другими.
• Философия существует для исключительных людей; лишь истинный гений может ей способствовать; заурядный человек портит её, как только прибавит к ней хотя одно собственное слово.
• Философия, унижаемая до степени хлебного ремесла, обречена выродиться в софистику? Это неизбежно и правило "чей хлеб ем, того и песенку пою" действовало с давних пор, - именно поэтому зарабатывать философией деньги было у древних признаком софиста.
• Философом каждый делается в силу удивления перед миром, но у истинных философов удивление возникает от зрелища самого мира, тогда как у неистинных - только от книги, от готовой системы.
• Фундаментом всякой истинной славы является сознательное уважение. Но большинство людей сознательно уважают только то, что похоже на них, - посредственность. Поэтому достойному человеку можно опираться на уважение лишь немногих, способных оценить создания гения. Это и есть причина той медлительности, с какой растёт истинная слава.
• Характер человека неисправим, ибо все его действия вытекают из некоего внутреннего начала, в силу которого он при одинаковых условиях всегда должен будет поступить так, и не иначе.
• Хотя нам и кажется, что наш жребий почти всецело дан нам извне, однако при взгляде на прошлую нашу жизнь мы видим, что она сплошь состоит из вариаций на одну и ту же тему (которую служит характер) и всюду слышится один и тот же основной тон.
• Храбрость не есть добродетель, хотя и бывает иногда её слугою или орудием; но она точно так же готова служить и низости.
• Храмы и церкви, пагоды и мечети, во всех странах и во все времена, - пышные и величавые свидетели метафизической потребности людей, которая мощно и непобедимо идёт вслед физической.
• Художник должен, конечно, мыслить при обработке своего произведения: но только то, что, прежде чем стать мыслью, было образом, будет производить впечатление.
• Час ребёнка длиннее, чем день старика.
• Человек - это разумная обезьяна.
• Человек измениться не может, поэтому живя с людьми, разумно почаще говорить себе: "изменить это я не могу, остаётся извлекать из этого пользу". Для этого мы должны признавать каждого, считаться с его индивидуальностью, не осуждая и не надеясь на её изменение.
• Человек общителен в той мере, в какой он духовно несостоятелен и вообще пошл; ведь в мире только и можно выбирать между одиночеством и пошлостью.
• Человек, в сущности, дикое, страшное животное. Мы знаем его лишь в состоянии укрощённости, называемом цивилизацией, поэтому и пугают нас случайные выпады его природы. Но где падают замок и цепи законного порядка и водворяется анархия, там он показывает себя таким, каков он есть.
• Человек, прибегающий к самоубийству, доказывает только то, что он не понимает шутки, что он, как плохой игрок, не умеет спокойно проигрывать и предпочитает, когда к нему придёт плохая карта, бросить игру и в досаде встать из-за стола.
• Человеческое познание ограничено. Какой бы факел мы ни возжигали и какое бы пространство он ни освещал, наш горизонт всегда будет окружён глубокой тьмой.
• Чем спокойнее и проще мы живём, тем меньше ощущается жизнь, а, следовательно, и преобладающее в ней горе.
• Честь - это внешняя совесть, а совесть - это внутренняя честь.
• Честь объективно - мнение, которое другие имеют о нашем мужестве, и субъективно - страх, который нам внушает это мнение.
• Читать нужно тогда только, когда иссяк источник собственных мыслей, что нередко случается и с самым умным человеком. Но спугнуть, ради книги, собственную неокрепшую мысль - это совершить преступление против духа.
• Читать нужно тогда только, когда иссяк источник собственных мыслей, что нередко случается и с самым умным человеком. Но спугнуть, ради книги, собственную неокрепшую мысль - это совершить преступление против духа.
• Что нас почти неизбежно делает смешным, это - серьёзность, с какой мы относимся к каждому данному настоящему. Лишь немногие великие умы поднялись над этим и из смешных сделались смеющимися.
• Что разум для индивидуума, то история для человечества. Благодаря разуму и истории человек и человечество не ограничены тесной сферой непосредственно-текущего момента.
• Что столь неизмеримая разница между людьми высшей и низшей породы недостаточна, чтобы образовать два особых вида,- это иного может изумить и даже смутить.
• Что человек может быть великим умом, нисколько того не замечая, - это нелепость, в которой способна убедить себя лишь непроходимая бездарность, дабы иметь право считать чувство собственного ничтожества скромностью.
• Чтобы видеть свет - необходим глаз; чтобы слышать музыку - нужно ухо. Точно так же достоинство всех великих произведений искусства или науки обусловливается родственным, стоящим в уровне с ними умом, которому бы они говорили.
• Чтобы пройти свой путь в мире, полезно взять с собой большой запас осторожности и снисходительности; первая охраняет от вреда и потерь, вторая - от споров и ссор.
• Чтобы человек сохранил в себе возвышенный образ мыслей, направлял свои мысли от временного к вечному, ему необходимы боль, страдание и неудачи так же, как кораблю отягчающий его балласт.
• Этот мир - дело какого-то дьявола, который воззвал к бытию твари для того, чтобы насладиться созерцанием их мук.
• Юношество следовало бы прежде всего другого учить переносить одиночество, так как в нём источник счастья и душевного спокойствия.
• Я иногда говорю с людьми, как ребёнок со своей куклой: дитя знает, что кукла не поймёт его речей, но всё-таки создаёт себе путём самообмана радость общения.
• Я сомневаюсь, что дурные последствия свободы печати перевешивают пользу от неё, особенно там, где каждое злоупотребление можно преследовать законным порядком. Во всяком случае, давая свободу печати, следовало бы запретить всякую анонимность.